Наталья О`Шей - Ангелофрения
Старший механик Якоб Фицрой – усатый, похожий на моржа здоровяк в пропахшем машинным маслом, махоркой и потом рабочем комбинезоне – сухо кашлянул, затем заметил:
– Любой из нас не дурак потоптаться по тверди после славного перелета, капитан: и матросы, и офицеры. Если желающие выстроятся в очередь, то у нас нарушится баланс веса.
– Тогда пусть строятся вдоль киля, – улыбнулся вахтенный помощник Грег Баттон, помешивая ложечкой чай.
Роланд холодно поглядел на механика.
– Отставить шутки. Я прекрасно понимаю, что команда устала. Только на твердь мы идем не ради того, чтобы навестить девочек в припортовом борделе. Преимущество будут иметь те, кто знает, с какого конца стреляет винтовка.
Фицрой опустил голову, засопел, затеребил лямки комбинезона.
– Мы? – переспросил Баттон. – Капитан, вы хотите сказать, что собираетесь возглавить отряд?
– Именно так, Грег, – ответил Роланд. – В мое отсутствие вы будете выполнять обязанности капитана.
Баттон поджал губы, кивнул: мол, все с вами ясно. Гордость, ставшая притчей во языцех, не позволит усидеть на месте, она будет гнать Ронсевальского впереди строя и заставлять лезть на рожон.
Роланд понял без слов, что у Баттона на уме. Сказал негромко:
– Я должен лично проследить за безопасностью Заказчика. В первую очередь я несу ответственность за то, что со всеми нами произошло, поэтому… – капитан осекся, потер с пристрастием выбритый подбородок, глядя перед собой.
Офицеры заговорили наперебой:
– Капитан, мы все в одинаковой степени ответственны! Решение принималось командой! Это был единственный правильный выбор!
Роланд устало расстегнул воротник френча.
– Скорее, выбора у нас не было вообще, – поправил он, – и это удручает сильнее всего. Хорошо, господа. Вы можете разойтись по местам. Соберите мне отряд! Через час я проверю его готовность к высадке.
Офицеры разошлись. Кают-компания опустела, и у Роланда появилось несколько секунд, чтобы выйти из образа бесстрастного командира из нержавеющей стали и побыть со своими мыслями наедине.
Они должны были погибнуть среди туч вулканического дыма над лавовой долиной, возникшей на месте Абидоса. Они должны были разбиться в Медном Ущелье, поскольку машины «Тиона» вышли из строя, а без них дирижабль не смог бы сохранить управляемость при бушующем шквале. Они должны были сгинуть без вести, а останки людей и обломки «Тиона» – исчезнуть под многофутовым слоем пепла, чтобы их смогли найти лишь археологи далекого будущего.
Быть может, так и произошло.
Быть может, они разбились, погибли, сгинули… а это – предсмертный бред. Долгий, утомительный, наполненный тревогой бред; последние секунды жизни, обратившиеся в вечность. И борт дирижабля отделял их – разбившихся, погибших, сгинувших – от мира живых.
Какова цепочка: любовь к Магдалине, условия ее дяди, рисковая пропозиция жрецов из Абу-Симбела, опасный перелет над зоной бедствия, отчаянная попытка пришвартоваться к аварийной башне…
Потом этот унизительный выбор: или погибнуть, или пойти на службу некому могущественному существу, чье происхождение и цели до сих пор остаются загадкой.
Последующее цепляется за предыдущее, метафорическая петля затягивается на метафорической шее все сильнее, и нет возможности вырваться из цепких лап договоренностей.
А всему причиной – любовь, будь она неладна.
…Заказчик ждал в ходовой рубке. Роланд привык к его скульптурной фигуре, застывшей в недоступной простому человеку сосредоточенной неподвижности перед иллюминатором. Кажется, за все время Заказчик лишь несколько раз покидал рубку. Его присутствие уже ни у кого не вызывало нервозности или неудовольствия.
– Ultima Thule, – протянул Баттон, глядя на пустынный, в плесневом налете потемневшего снега, пейзаж. Редкие карликовые деревца гнули на ветру голые ветви, темнела в отдалении цепь каменистых сопок, напоминающих терриконы. А еще дальше виднелось море: по волнам плясали солнечные блики, делая их похожими на расплавленный металл.
– Медленно, – сказал Заказчик и повторил с неудовольствием: – Медленно, медленно!
– Позвольте! Мы движемся так быстро, как ни один другой транспорт в мире, – возразил Роланд.
Заказчик обернулся. Как обычно, по его лицу было трудно понять, какие чувства он испытывает. Скорее всего, его становление и большая часть жизни прошли в отдаленных, чужих пространствах, где не было места обычным человеческим эмоциям. Роланду в последнее время приходила мысль о детях, воспитанных дикими животными – волками, обезьянами, ланями. Само собой, Заказчик жил не среди зверья. Но и не среди людей – это абсолютно точно.
– Транспорт есть, – ответил Заказчик. – Поезд. Но он у Светоносного, далеко отсюда.
Заказчик носил длинные, ниже плеч, волосы. Они были темного русого цвета и обладали удивительным свойством не становиться грязными и засаленными, хотя никто не видел, чтобы Заказчик уделял время собственной гигиене. Лицом же он был не молод и не стар. Ни морщин, ни родинок, ни угрей, ни шрамов: гладкая кожа восковой куклы. Глаза прозрачны и чисты, как два кристалла горного голубого хрусталя, но взгляд цепок и пытлив.
Был Заказчик плечист и крепок, но ростом – ниже Роланда на голову. Одежда, которую он носил, тоже поначалу вызывала удивление у офицеров и смешки со стороны нижних чинов. Шерстяная туника, сверху – покрытый искусной резьбой панцирь, как у римского легионера. Наплечники, набедренники, все честь по чести. Ему бы еще железный шлем с султаном из перьев, щит и пилум – и в таком виде было бы не стыдно занять место хоть в фаланге, хоть в манипуле.
Пилума и щита у Заказчика не было. Зато имелся меч, длиною примерно в полтора фута. Меч лежал в ножнах, которые были приторочены к поясу.
Ноги Заказчика оставались голыми, на голенях и подтянутых икрах рыжели в лучах солнца полукольца волосков, похожие на тонкую медную проволоку. Обут Заказчик был в простые сандалии.
Ему выдали шинель, чтоб он не замерз в холодной, выстуженной северными ветрами рубке. Поэтому Заказчик стал походить на центуриона военно-воздушных сил Римской империи, если бы такие существовали.
– Нет-нет, – заупрямился Роланд. – Ни один поезд не смог бы проделать такой путь.
Ответ Заказчика заставил Роланда и Грега недоуменно переглянуться.
– Ртуть может многое, – сказал тот и снова отвернулся к иллюминатору. – Спуститься на твердь желаю я вон там… – он указал пальцем на непримечательную возвышенность в двух милях от побережья.
Настало время высадки.
Попутный ветер, подгонявший «Тион» во время пути, неожиданно стих, точно где-то перекрыли воздушный вентиль. Дирижабль развернулся хвостом по направлению движения, и за считаные минуты его скорость упала до черепашьего шага. На нижней палубе открылись люки, развернулись на лету бухты штормтрапов.
